Художественный фильм (1967)

М.Г.Качурин, Д.К.Мотольская "Русская литература". Учебник
для 9 класса средней школы. - М., Просвещение, 1988, с. 311 –314

Путь от Старцева к Ионычу. События рассказа «Ионыч» (1898) происходят в губернском городе С. Чтобы дать представление о здешней жизни, писатель знакомит нас с семьей Туркиных, «самой образованной и талантливой» во всем городе, по мнению местных жителей.
Чехов доверяет читателю и, как всегда, избегает прямых оценок. Но, постепенно узнавая членов этой семьи, мы осознаем, как они, в сущности, бездарны и скучны. Весь талант Ивана Петровича заключается в том, что он говорит «на своем необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю…»
Жена Ивана Петровича, Вера Иосифовна, пишет романы, которые изображают то, чего нет и не может быть в действительности. Одна выразительная деталь помогает понять цену этих писаний: «Когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь, то минут пять молчали и слушали «Лучинушку», которую пел хор, и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни».
Дочь Туркиных Екатерина Ивановна (родители зовут ее «Котик») собирается стать пианисткой. Вот как Чехов изображает ее игру: «ударила по клавишам», «ударила из всей силы», «упрямо ударяла всё по одному месту». Словно речь идет не об искусстве, а о какой-то тяжелой и бессмысленной работе, цель которой – «вбить клавиши внутрь рояля».
Закономерно возникает вопрос: если таковы самые талантливые люди во всем городе, то каков же должен быть город?
Знакомясь с жителями города С., мы невольно вспоминаем слова Ивана Иваныча, которые звучат в конце рассказа «Человек в футляре»: «А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт, - разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор, - разве это не футляр?»
И вот в эту жизнь окунается молодой врач Дмитрий Ионыч Старцев. Бедный разночинец, «дьячковский сын», он полон сил, энергии, увлечен работой настолько, что даже в праздники не имеет свободного времени. Молодого Старцева интересует литература, искусство. Он чувствует себя одиноким среди обывателей, они раздражали его «своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом».
Итак, перед нами человек, не лишенный добрых стремлений, серьезных интересов. Почему же он сам так скоро превратился в обывателя?
Несколькими беглыми штрихами Чехов подчеркивает быстроту, с которой это происходит. В рассказе четко обозначена хронология событий. Около двух лет заняла история знакомства Старцева с семьей Туркиных и любви к Котику. Еще через четыре года происходит последнее свидание – и мы понимаем, что с Екатериной Ивановной, взволнованной, на что-то надеющейся, говорит человек конченый, утративший любовь, мечты, надежды, чувство врачебного долга… Всего шесть лет. В город С. приехал молодой врач примерно 24 лет (в этом возрасте окончил медицинский факультет автор рассказа), а в 31 год человеческое в Старцеве уже чуть теплится, вот-вот погаснет.
Какая же сила губит его? Сила воистину страшная своей обыденностью – всего-навсего стремление к сытости и покою, подавляющее иные, более высокие стремления. Чехов не осуждает само по себе желание «дьячковского сына» обрести благополучие, но раскрывает катастрофические последствия подмены гуманных идеалов стяжательскими. Процесс духовного умирания Старцева тем тягостнее, что он вполне сознает, в какое мерзкое болото погружается, но не пытается бороться или хотя бы бежать, потому что сам живет по законам этого болота. Процесс его нравственного падения ранее всего проявляется в любви. Старцева восхищает в Котике ее начитанность, она кажется ему умной, интеллигентной. Однако любовь, едва возникнув, уже пугает его. «К чему поведет этот роман? – размышляет он, получив записку от Котика. – Что скажут товарищи, когда узнают?» В этих опасениях слышится беликовский страх перед жизнью.
«А приданого они дадут, должно быть, немало», - думает влюбленный молодой человек. И тут же снова возвращается к заманчивой мысли: «Дадут приданое, заведем обстановку…» Предложив «руку и сердце» и получив отказ, Старцев страдал… ровно три дня. «Потом, иногда вспоминая, как он бродил по кладбищу или как ездил по всему городу и отыскивал фрак, он лениво потягивался и говорил: «Сколько хлопот, однако!»
Но как ни была эта любовь бедна, неглубока, она одна только удерживала Старцева от духовной деградации.
Прежде обыватели чувствовали в Старцеве что-то чужое и звали его за спиной «поляк надутый». Точна и емкая деталь, характерная для чеховского стиля (Старцев не был поляком, но обывательская злость обычно ищет националистического обоснования). Теперь же его по-родственному зовут Ионычем. Жалуясь на окружающую среду, он мирится с нею. Его интересы становятся такими же, как и интересы других обывателей: он охотно играет по вечерам в карты, а придя домой, с удовольствием считает деньги, полученные от больных. За четыре года Старцев растерял всё, что отличало его от обывателей города С.
И вот Старцев снова встречает Екатерину Ивановну. Неизменной осталась среда, жизнь и быт семьи Туркиных, но изменились главные герои рассказа. Он опустился окончательно, духовно уже почти умер, она стала более зрелой, серьезной, поняла главное: «Я такая же пианистка, как мама писательница…»
У Екатерины Ивановны осталась лишь одна иллюзия, с которой ей тоже приходится расстаться, - это любовь Старцева. Мрачна обстановка их последнего свидания. «Они пошли в сад и сели там на скамью под старым кленом, как четыре года назад. Было темно».
Темно и в душе Ионыча. Лишь на миг «затеплился огонек», стало жаль любви, утраченного счастья, и, словно при свете этого огонька, вдруг раскрылась пошлость его бессмысленной жизни. «Старимся, полнеем, опускаемся… жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?» - жалуется он. Но тут же «Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас». Ему уже не жаль молодости, любви, несбывшихся надежд. «А хорошо, что я тогда не женился», - думает он.
Вспомним, как поэтично звучал голос Старцева на первых страницах рассказа: «О, как мало знают те, которые никогда не любили! Мне кажется, никто еще не описал верно любви, и едва ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство…» В финале рассказа голос Старцева вызывает содрогание: это голос омертвевшей души. «И когда, случается, по соседству за каким-нибудь столом заходит речь о Туркиных, то он спрашивает: «это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?»
Чехов написал историю новой формы тяжкой социальной болезни, которую давно изучала русская литература, - духовной деградации, ренегатства. В гоголевском Плюшкине человека съедала страсть  приобретательства. Но это был помещик, основа его болезни – душевладение. И он не понимает, что с ним происходит. Старцев всю жизнь работает. Но деятельность, лишенная высокой цели, оказывается пагубной и для труженика-интеллигента. Он гибнет, сохраняя понимание происходящего. И как опытный врач, наверное, мог бы поставить диагноз: разрушение личности в результате утраты светлых жизненных целей.
В рассказе «Ионыч» словно звучит голос Чехова, обращенный к читателям: не поддавайтесь губительному влиянию уродливой среды, вырабатывайте в себе силу сопротивления обстоятельствам, не предавайте светлых идеалов молодости, не предавайте любви, берегите в себе человека. В письме к приятелю – земскому врачу, Чехов с горечью говорит о нравственной нестойкости образованной молодёжи: «Пока это еще студентки и курсистки – это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студенткам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша в будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора – дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры».