Фрагмент

В начале девятой статьи В. Г. Белинский дает «физио­логический очерк» положения женщины в русском обществе, самым неприглядным образом изобразив самих женщин, которых «нравственно увечными» сделало общество.

«Но среди этого мира нравственно увечных явлений,— пишет В. Г. Белинский, — изредка удаются истинно колос­сальные исключения, которые всегда дорого платятся за свою исключительность и делаются жертвами собственного своего превосходства. Натуры гениальные, не подозреваю­щие своей гениальности, они безжалостно убиваются бес­сознательным обществом, как очистительная жертва за его собственные грехи... Такова Татьяна Пушкина»

В. Г. Белинский всячески подчеркивает исключитель­ность главной героини: она — «натура глубокая, любящая, страстная», «не многосложная, но глубокая и сильная», цельная. «Татьяна — это редкий, прекрасный цветок, слу­чайно выросший в расселине дикой скалы». Она сумела сохранить естественность и простоту и «в самой искусствен­ности и уродливости формы, которую сообщила ей окружа­ющая ее действительность».

Но, рассматривая Татьяну сквозь призму революционно- демократических идеалов, ориентированных на эмансипиро­ванную женщину, В. Г. Белинский отмечает, что «ее ум ничем не был занят», да и вообще это был «неразвитый ум»; воображение Татьяны — «экзальтированное, аскетиче­ское», а фантазия — «дикая». Татьяна, по мнению В. Г. Бе­линского, «нравственный эмбрион».

«Неразвитость» Татьяны В. Г. Белинский объясняет социальными причинами и не раз это подчеркивает: «Создает человека природа, но развивает и образует его общество».

Дворянское провинциальное общество, интересы кото­рого, по мнению В. Г. Белинского, исчерпывались «благо­разумным разговором о псарне, о вине, о сенокосе, о родне», не могло развить Татьяну. Перерождение ее из деревенской девочки в светскую даму подготовлено было чтением книг в кабинете Онегина: «в Татьяне наконец совершился акт сознания; ум ее проснулся. Она поняла наконец, что есть для человека интересы, есть страдания и скорби, кроме интереса страданий и скорби любви», но это же, по мнению критика, «испугало ее, ужаснуло и заставило смотреть на страсти, как на гибель жизни, убедило ее в необходимости покориться действи­тельности, как она есть, и если жить жизнию сердца, то про себя, во глубине своей души».

«Пересоздание» Татьяны довершил «высший свет». Ни­чего особенно дурного В. Г. Белинский в «высшем свете» не видит, считая его даже явлением прогрессивным, но в данном случае светская мораль, «рабская боязнь обще­ственного мнения» превратили, по мысли В. Г. Белинского, и саму добродетель, верность супруже­скому долгу, «в профанацию чувства и чистоты женствен­ности, потому что некоторые отношения, не освящаемые любовию, в высшей степени безнравственны».

Последнее — бесспорно. Но, ратуя за эмансипацию чувств, думая, что смирение Татьяны вызвано боязнью огласки и страхом светского суда, обвиняя Татьяну в без­нравственности, В. Г. Белинский, вероятно, упустил из вида, что Пушкин на все это смотрел иначе. Татьяна для Пушкина — воплощенная нравственность, «милый идеал»...

Увлеченный своими идеями, В. Г. Белинский этого не увидел.

Ф. М. Достоевский. Речь о Пушкине

Речь, произнесённая Ф. М. Достоевским 8 (20) июня 1880 года
на заседании Общества любителей российской словесности и опубликованная 1 августа 1880 года в «Дневнике писателя».

Фрагмент

Не такова Татьяна: это тип твердый, стоящий твёрдо на своей почве. Она глубже Онегина и, конечно, умнее его. Она уже одним благородным инстинктом своим предчувствует, где и в чём правда, что и выразилось в финале поэмы. Может быть, Пушкин даже лучше бы сделал, если бы назвал свою поэму именем Татьяны, а не Онегина, ибо бесспорно она главная героиня поэмы. Это положительный тип, а не отрицательный, это тип положительной красоты, это апофеоза русской женщины, и ей предназначил поэт высказать мысль поэмы в знаменитой сцене последней встречи Татьяны с Онегиным. Можно даже сказать, что такой красоты положительный тип русской женщины почти уже и не повторялся в нашей художественной литератур – кроме разве образа Лизы в "Дворянском гнезде" Тургенева. Но манера глядеть свысока сделала то, что Онегин совсем даже не узнал Татьяну, когда встретил её в первый раз, в глуши, в скромном образе чистой, невинной девушки, так оробевшей пред ним с первого разу. Он не сумел отличить в бедной девочке законченности и совершенства и действительно, может быть, принял её за "нравственный эмбрион". Это она-то эмбрион, это после письма-то её к Онегину! Если есть кто нравственный эмбрион в поэме, так это, конечно, он сам, Онегин, и это бесспорно. Да и совсем не мог он узнать её: разве он знает душу человеческую? Это отвлеченный человек, это беспокойный мечтатель во всю его жизнь. Не узнал он её и потом, в Петербурге, в образе знатной дамы, когда, по его же словам, в письме к Татьяне, "постигал душой все её совершенства". Но это только слова: она прошла в его жизни мимо него не узнанная и не оцененная им; в том и трагедия их романа. О, если бы тогда, в деревне, при первой встрече с нею, прибыл туда же из Англии Чайльд-Гарольд или даже, как-нибудь, сам лорд Байрон и, заметив её робкую, скромную прелесть, указал бы ему на неё, – о, Онегин тотчас же был бы поражён н удивлён, ибo в этих мировых страдальцах так много подчас лакейства духовного! Но этого не случилось, и искатель мировой гармонии, прочтя ей проповедь и поступив всё-таки очень честно, отправился с мировою тоской своею и с пролитою в глупенькой злости кровью на руках своих скитаться по родине, не примечая её, и, кипя здоровьем и силою, восклицать с проклятиями:

Это поняла Татьяна. В бессмертных строфах романа поэт изобразил её посетившею дом этого столь чудного и загадочного ещё для неё человека. Я уже не говорю о художественности, недосягаемой красоте и глубине этих строф. Вот она в его кабинете, она разглядывает его книги, вещи, предметы, старается угадать по ним душу его, разгадать свою загадку, и "нравственный эмбрион" останавливается наконец в раздумье, со странною улыбкой, с предчувствием разрешения загадки, и губы её тихо шепчут:

Да, она должна была прошептать это, она разгадала. В Петербурге, потом, спустя долго, при новой встрече их, она уже совершенно его знает. Кстати, кто сказал, что светская, придворная жизнь тлетворно коснулась eё души и что именно сан светской дамы и новые светские понятия были отчасти причиной отказа её Онегину? Нет, это не так было. Нет, это та же Таня, та же прежняя деревенская Таня! Она не испорчена, она, напротив, удручена этою пышною петербургскою жизнью, надломлена и страдает; она ненавидит свой сан светской дамы, и кто судит о ней иначе, тот совсем не понимает того, что хотел сказать Пушкин. И вот она твердо говорит Онегину:

Высказала она это именно как русская женщина, в этом её апофеоза. Она высказывает правду поэмы. О, я ни слова не скажу про её религиозные убеждения, про взгляд на таинство брака  – нет, этого я не коснусь. Но что же: потому ли она отказалась идти за ним, несмотря на то, что сама же сказала ему: "Я вас люблю", потому ли, что она, "как русская женщина" (a нe южная или не французская какая-нибудь), не способна на смелый шаг, не в силах порвать свои путы, не в силах пожертвовать обаянием честей, богатства, светского своего значения, условиями добродетели? Нет, русская женщина смела. Русская женщина смело пойдет за тем, во что поверит, и она доказала это. Но она "другому отдана и будет век ему верна". Кому же, чему же верна? Каким это обязанностям? Этому-то старику генералу, которого она не может же любить, потому что любит Онегина, но за которого вышла потому только, что её "с слезами заклинаний молила мать", а в обиженной, израненной душе её было тогда лишь отчаяние и никакой надежды, никакого просвета? Да, верна этому генералу, её мужу, честному человеку, её любящему, её уважающему и ею гордящемуся. Пусть её "молила мать", но ведь она, а не кто другая, дала согласие, она ведь, она сама поклялась ему быть честною женой его. Пусть она вышла за него с отчаяния, но теперь он её муж, и измена её покроет его позором, стыдом и убьёт его. А разве может человек основать своё счастье на несчастье другого? Счастье не в одних только наслаждениях любви, а и в высшей гармонии духа. Чем успокоить дух, если назади стоит нечестный, безжалостный, бесчеловечный поступок? Ей бежать из-за того только, что тут моё счастье? Но какое же может быть счастье, если оно основано на чужом несчастии? Позвольте, представьте, что вы сами возводите здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой. И вот представьте себе тоже, что для этого необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одно человеческое существо, мало того – пусть даже не столь достойное, смешное даже на иной взгляд существо, не Шекспира какого-нибудь, а просто честного старика, мужа молодой жены, в любовь которой он верит слепо, хотя сердца её не знает вовсе, уважает её, гордится ею, счастлив ею и покоен. И вот только его надо опозорить, обесчестить и замучить и на слезах этого обесчещенного старика возвести ваше здание! Согласитесь ли вы быть архитектором такого здания на этом условии? Вот вопрос. И можете ли вы допустить хоть на минуту идею, что люди, для которых вы строили это здание, согласились бы сами принять от вас такое счастие, если в фундаменте его заложено страдание, положим, хоть и ничтожного существа, но безжалостно и несправедливо замученного, и, приняв это счастие, остаться навеки счастливыми? Скажите, могла ли решить иначе Татьяна, с ее высокою душой, с ее сердцем, столь пострадавшим? Нет; чистая русская душа решает вот как: "Пусть, пусть я одна лишусь счастия, пусть мое несчастье безмерно сильнее, чем несчастье этого старика, пусть, наконец, никто и никогда, а этот старик тоже, не узнают моей жертвы и не оценят её, но не хочу быть счастливою, загубив другого!" Тут трагедия, она и совершается, и перейти предела нельзя, уже поздно, и вот Татьяна отсылает Онегина. Скажут: да ведь несчастен же и Онегин; одного спасла, а другого погубила! Позвольте, тут другой вопрос, и даже, может быть, самый важный в поэме. Кстати, вопрос: почему Татьяна не пошла с Онегиным, имеет у нас, по крайней мере в литературе нашей, своего рода историю весьма характерную, а потому я и позволил себе так об этом вопросе распространиться. И всего характернее, что нравственное разрешение этого вопроса столь долго подвергалось у нас сомнению. Я вот как думаю: если бы Татьяна даже стала свободною, если б умер её старый муж и она овдовела, то и тогда бы она не пошла за Онегиным. Надобно же понимать всю суть этого характера! Ведь она же видит, кто он такой: вечный скиталец увидал вдруг женщину, которою прежде пренебрёг, в новой блестящей недосягаемой обстановке, – да ведь в этой обстановке-то, пожалуй, и вся суть дела. Ведь этой девочке, которую он чуть не презирал, теперь поклоняется свет – свет, этот страшный авторитет для Онегина, несмотря на все его мировые стремления, – вот ведь, вот почему он бросается к ней ослепленный! Вот мой идеал, восклицает он, вот моё спасение, вот исход тоски моей, я проглядел его, а "счастье было так возможно, так близко!" И как прежде Алеко к Земфире, так и он устремляется к Татьяне ища в новой причудливой фантазии всех своих разрешений. Да разве этого не видит в нем Татьяна, да разве она не разглядела его уже давно? Ведь она твердо знает, что он в сущности любит только свою новую фантазию, а не её, смиренную, как и прежде, Татьяну! Она знает, что он принимает её за что-то другое, а не за то, что она есть, что не её даже он и любит, что, может быть, он и никого не любит, да и не способен даже кого-нибудь любить, несмотря на то, что так мучительно страдает! Любит фантазию, да ведь он и сам фантазия. Ведь если она пойдет за ним, то он завтра же разочаруется и взглянет на свое увлечение насмешливо. У него никакой почвы, это былинка, носимая ветром. Не такова она вовсе: у ней и в отчаянии и в страдальческом сознании, что погибла её жизнь, все-таки есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается её душа. Это её воспоминания детства, воспоминания родины, деревенской глуши, в которой началась ее смиренная, чистая жизнь – это "крест и тень ветвей над могилой её бедной няни". О, эти воспоминания и прежние образы ей теперь всего драгоценнее, эти образы одни только и остались ей, но они-то и спасают её душу от окончательного отчаяния. И этого немало, нет, тут уже многое, потому что тут целое основание, тут нечто незыблемое и неразрушимое. Тут соприкосновение с родиной, с родным народом, с его святынею. А у него что есть и кто он такой? Не идти же ей за ним из сострадания, чтобы только потешить его, чтобы хоть на время из бесконечной любовной жалости подарить ему призрак счастья, твердо зная наперед, что он завтра же посмотрит на это счастье своё насмешливо. Нет, есть глубокие и твердые души, которые не могут сознательно отдать святыню свою на позор, хотя бы и из бесконечного сострадания. Нет, Татьяна не могла пойти за Онегиным.

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

← Глава 3

← Глава 4

← Глава 5

← Глава 6

← Глава 7

← Глава о путешествиях Онегина

В восьмой главе (План восьмой главы: Онегин появляется в петербургском светском обществе; Повествователь рассказывает, куда направился Онегин, убив Ленского на дуэли; Онегин на светском рауте встречает Татьяну, характе­ристика петербургского общества; Онегин полюбил Татьяну; Онегин пишет письмо Татьяне; отповедь Татьяны Онегину; конец романа) окончательного текста романа о странствиях Онегина есть только полторы строфы:

Итак, Онегин снова в петербургском большом свете. Пушкин ставит своего героя в тс же самые жизненные ситуации и отношения, в какие он был поставлен в первой главе. Но если в первой главе свет благосклонно принял Онегина («Свет решил, что он умен и очень мил»), то теперь свет считает Онегина чужим; если в первой главе Онегин слегка презирает свет, то в восьмой он его ненави­дит.

Как и в первой главе, Онегин показан в отношении к женщине, к любви. Но тогда любовь для него была «нау­кой страсти нежной», которой он в совершенстве овладел; теперь — он сам любит горячо, искренне, страстно.

В первой главе, разочаровавшись в свете, «условий света свергнув бремя... отстав от суеты», в восьмой — влюбившись в Татьяну и не получив ответа на свои посла­ния, Онегин отрекается от света и ищет забвения в книгах:

В восьмой главе Повествователь снова то приближает Онегина к себе, то отчуждает и даже иронизирует над ним. Вот Онегин на светском рауте: «Но это кто в толпе избран­ной стоит безмолвный и туманный? Для всех он кажется чужим». И как бы от лица участников раута ставится ряд вопросов,— в них слышится язвительная насмешка над Онегиным:

И не отвечая на язвительные вопросы толпы, Повествователь обращается к ней, защищая своего героя, вызывающего у него глубокое сочувствие:

Пушкину искренне жаль своего героя, не нашедшего своего места в жизни, оказавшегося лишним, чужим. Но когда идет речь об отношении Онегина к Татьяне, По­вествователь снова иронизирует над ним. Ему больно, что Онегин тогда не полюбил Татьяну. И он настойчиво под­черкивает, чем именно Татьяна теперь вызвала его любовь:

Или:

Явись Татьяна перед ним такой же влюбленной, простой и смиренной, какой была раньше, он бы опять только «живо тронут был». Все это и вызывает иронию Повествователя: «О люди! все похожи вы на прародитель­ницу Эву». И теперь, полюбив Татьяну, Онегин все еще не понял ее: «Ужель та самая Татьяна». Он ошеломлен «пере­рождением» Татьяны:

А между тем он все еще не понял, что Татьяной руководят врожденное чувство такта и тонкая интуиция. Попав в высший свет, она, оставшись естественной, быстро усвоила его законы. И ей нетрудно это далось, потому что основа се характера — простота, утонченность, отсутствие всего, что «зовется vulgаг». В деревне эти свойства Тать­яны воспринимались как ее самобытность, непохожесть на других.

Повествователь старательно перечисляет все призна­ки страстной, искренней влюбленности Онегина в Татьяну: «...он хранит письмо, где сердце говорит, где все наруже, все на воле». Он, как все влюбленные, теряется в ее при­сутствии:

Куда девалась «наука страсти нежной», которой он в совершенстве владел когда-то: «За ней он гонится как тень». Его письмо дышит неподдельной страстью:

И Татьяна верит в искренность его чувства:

И она доверчиво, просто и открыто говорит: «Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана; и буду век ему верна». Онегин предвидел все: и «горькое презренье», какое взгляд ее изобразит, и «злобное веселье», какому он повод подавал, и боялся, что она увидит в его объяснении «затеи хитрости презренной». Но он не ждал этого нового признания в любви с таким решительным отрицанием возможности этой любви:

Что так поразило его? Он впервые открыл для себя Татьяну, впервые увидел то, что является самым главным в ней: ее нравственную силу. Это и сила любви, это и сила, которая позволяет ей никому, кроме него, не открывать этой любви; это и сила быть верной супружескому долгу. Татьяна не ответила на любовь Онегина и потому, что у нее возвышенное понимание супружеского долга, и потому, что она Онегина любит и дорожит этим чувством: любовь к Онегину — это самая большая нравственная ценность в ее жизни, это ее богатство, и она не хочет его потерять.

Онегин же, если бы Татьяна ответила на его любовь, «был бы счастлив... сколько мог!» Но он не пережил бы никакой «бури ощущений», никакого нравственного потря­сения. Из этой «бури ощущений» он, вероятно, вынесет резкое самоосуждение за поверхностность своего взгляда на жизнь. И как один из возможных вариантов его даль­нейшего развития приобщение к какой-то полезной дея­тельности и, может быть, путь к декабристам.

Но, чтобы все это свершилось с Онегиным, надо, чтобы Татьяна, любя Онегина, отвергла его любовь. Их роману дальше развиваться некуда. Вот почему роман без конца воспринимается законченным. Поэтому же десятая глава с Онегиным-декабристом не могла быть продолжением романа «Евгений Онегин»: после того нравственного по­трясения, на которое Онегин оказался способным в развяз­ке романа, он должен начать новую жизнь, в новых условиях, с новыми людьми. И потому десятая глава - не продолжение известного нам романа, а начало нового — романа о декабристском движении, которого Пушкин писать не собирался. Очевидно, потому она и была уничто­жена.

В конце романа Повествователь делает для своего героя все, что можно, чтобы мы о нем не думали плохо. «Буря ощущений», в которую Онегин оказался погружен, примиряет с ним Повествователя, и он прощается со своим героем так же тепло, как и с самим романом, и с «Татьяной милой»:

Пушкин не сделал Онегина декабристом. И в этом нет незаконченности: как тип дворянского интеллигента 20-х годов XIX в. он возможен и такой. И не случайно в раз­мышлениях об Онегине и Татьяне возникают воспомина­ния о той среде, с которой связывалась у поэта личность героя:

Итак, перечитав роман, мы заметили, что сам поэт указал на три признака его художественной формы: «со­бранье пестрых глав», «свободный роман», роман, постро­енный па противоречиях. На четвертый признак — сти­хотворную форму Пушкин указал не в тексте романа, а в письме П. Л. Вяземскому: «...я теперь пишу не роман, а роман в стихах - дьявольская разница».

По конкретно-предметному содержанию роман «Евге­ний Онегин», действительно, является «собраньем пестрых глав». О чем только поэт ни говорит на его страницах! «Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь все чувства, понятия, идеалы. (...) Прежде всего в „Онегине" мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятого в одном из интереснейших моментов его развития» (в момент «впервые пробудившегося обще­ственного самосознания»)(В.Белинский).

Пушкин говорит о взаимоотношениях разных поколе­ний внутри дворянского класса, об оторванности передовой дворянской интеллигенции от народа, о русских наци­ональных основах жизни, об обычаях простонародной старины, о развитии русской литературы, об эволюции собственного поэтического творчества. Поэт ставит множе­ство моральных, эстетических, философских, социально-политических проблем: любовь и дружба, «добро и зло», «плоды наук», человек в его отношениях к другим людям, к родине, к природе... На этом основании В. Г. Белинский назвал роман «энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением».

События, изображенные в романе, происходят в годы (1819—1825), предшествовавшие восстанию декабристов. Это время подъема дворянской революционности. Дописы­вался роман в 1829- 1830 гг., после разгрома декабрист­ского движения. И это не могло не сказаться па разреше­нии одной из главных проблем романа. Пушкина волнует прежде всего судьба молодого дворянского поколения.

По комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» мы знаем о двух путях, по которым пошла дворянская молодежь после Отечественной войны 1812 г. Один — это путь служе­ния людям, путь декабристов и всех тех, кто разделял их убеждения. Другой — это путь приспособления к жизни, путь личного благополучия. Но в среде дворянской образо­ванной молодежи были и такие, которые в силу своей честности не хотели, по словам А. И. Герцена, стать на сторону правительства, а из-за отсутствия ясно осознанной общественной цели не умели стать на сторону народа., Именно в этой среде Пушкиным «тип был найден, и с тех пор каждый роман, каждая поэма имели своего Онегина, т. е. человека, осужденного на праздность, бесполезного, сбитого с пути,— человека, чужого в своей семье, не жела­ющего делать зла и бессильного делать добро; он не делает в конце концов ничего, хотя и пробует все, за исключением, впрочем, двух вещей: во-первых, он никогда не становится на сторону правительства, и, во-вторых, он никогда не способен стать па сторону народа...»(А.И.Герцен). Трагизм положения людей этого типа Пушкин и раскрыл в образе Онегина.

Как удалось поэту объединить «пестрые главы» в за­конченное, целостное поэтическое произведение? Кон­структивные приемы, обеспечивающие целостность рома­на, его поэтическую законченность,— это, во-первых, ком­позиционный параллелизм, во-вторых, принцип противоре­чия, создающий динамику романа, в-третьих, стихотвор­ный ритм и, в-четвертых, особая организация поэтической речи.

Композиционный параллелизм выступает в романе как принцип расположения «материала». Здесь уместно вспомнить организующую роль такого структурно­го элемента художественного произведения, как компози­ция. «Композиция — это дисциплинирующая сила и орга­низатор произведения. Ей поручено следить за тем, чтобы ничто не вырывалось в сторону, в собственный закон, а именно сопрягалось в целое и поворачивалось в дополне­ние его мысли: она контролирует художественность во всех сочленениях и общем плане. Поэтому она не принимает обычно ни логической выводимости и соподчинения, ни простой жизненной последовательности, хотя и бывает на нее очень похожа; ее цель — расположить все куски так, чтобы они замыкались в полное выражение идеи»(П.В.Палиевский). Ком­позиция, выполняя организующую роль, распространяет свои конструктивные принципы на другие элементы про­изведения (сюжет, систему образов, построение отдельно­го образа). В «Евгении Онегине» композиционный параллелизм действует как закон расположения «материала» на всех уровнях структуры произведения: сюжетно-фабульном, системы образов, стилистическом.

Характеризуя некоторые особенности сюжета, мы уже говорили, что в романе развиваются две параллельные фабульные (событийные) линии: Онегин — Татьяна, Лен­ский — Ольга. Эти линии параллельны (одинаковы) в том смысле, что романы в обоих случаях не состоялись. Сюжет романа распадается на два цикла и делит произведение как бы на две части. В первом сюжетном цикле конфликт развивается так: Татьяна впервые увидела Онегина и по­любила его; Татьяна страдает; Татьяна пишет письмо Онегину; Татьяна ждет ответа; Татьяна слушает отповедь Онегина; Татьяна страдает. Второй цикл точно повторяет первый, только герои как бы поменялись ролями: Онегин в Петербурге увидел Татьяну; Онегин полюбил Татьяну; Онегин страдает; Онегин пишет письмо Татьяне; Онегин ждет ответа; Онегин слушает отповедь Татьяны; Онегин страдает.

В плане стилистическом можно указать на такие сходные места текста, как два письма, построенные по одинаковому композиционному плану, совпадающие в от­дельных своих частях по синтаксическим конструкциям:

Похожи и концовки писем: каждый из героев вверяет свою судьбу другому, рассчитывая на его благородство.

А вот описание душевного состояния Татьяны и Оне­гина после того, как письмо написано и послано:

По принципу параллелизма построены и обе отповеди. Действующие лица в романе сгруппированы и по принципу, сходства (параллелизм), и по принципу противоположно­сти (контраст).

Но мало расположить «материал»: чтобы добиться поэтической целостности произведения, надо «пестрые гла­вы» как-то скрепить. В «Евгении Онегине» объединяющим принципом является динамика романа: развитие действия, отношений между героями, характеров действующих лиц Пушкин дает как развитие противоречий, что создает иллюзию беспрерывно движущейся и изменяющейся жиз­ни.

Наиболее глубоко и последовательно принцип контра­ста выдержан автором в развертывании характеров глав­ных действующих лиц. Если рассматривать линию личной жизни героев, то можно утверждать, что это роман о не­возможности счастливой любви при наличии влюбленных героев. Возможное оказывается невозможным даже там, где Пушкин то и дело пытается «развеселить воображенье картиной счастливой любви». Ленский и Ольга изобража­ются как герои, рожденные для любви, и читатель ждет или счастливого конца, или драмы любви. Но хотя «выстрел, разорвавший эту любовь, окажется драматическим» (Выготский Л.С.), он не является следствием их любовной драмы.

Любовь Онегина к Татьяне удивляет читателя неожиданностью: она изображается как любовь необыкновен­ная, трагическая. Тогда как «уже в первой главе, где подробно описывается, как Онегин знал науку страсти нежной... читателю внушается образ Онегина, истративше­го свое сердце в светском волокитстве, и с первых же строф читатель подготовлен к тому, что с Онегиным может прои­зойти все что угодно, только не гибель от невозможной любви» (Выготский Л.С.) По тому, как развиваются отношения Татьяны с Онегиным до восьмой главы, читатель боится, что по­гибнет от любви Татьяна. На самом же деле гибнет Онегин: «Весь конец романа... вплоть до последней строки насыщен намеками на то, что Онегин гибнет, на то, что жизнь его кончена, на то, что ему больше нечем дышать. (...) Но где вскрывается это с потрясающей силой, так это в знамени­той сцене их нового свидания, которое было прервано внезапным звоном шпор.

Пушкин обрывает как будто на случайном месте, но эта внешняя и совершенно неожиданная для читателя случайность еще более подчеркивает художественную за­вершенность романа. На этом кончено все» (Выготский Л.С.).

Онегин гибнет в том смысле, что в прежнем направле­нии жизнь его продолжаться не может. Ему надо начать жить заново, ему надо возродиться для какой-то другой, новой жизни. В художественную задачу Пушкина не входило изобразить возродившегося героя: он хотел показать трагизм человека, не сумевшего найти себе места в жизни. Он это сделал.

По такому же принципу противоречий-контрастов раскрывается и характер Татьяны. В начале своего зна­комства с Онегиным Татьяна любит воображаемого Оне­гина:

Повествователь прямо говорит о том, что через все ее страдания проходит мотив гибели от неразделенной любви:

Сама героиня в письме к Онегину пишет:

После неожиданного появления Онегина на именинах Татьяна даже выражает свою готовность погибнуть:

Но вот прошло два года. Татьяна, кажется, давно уже разгадала Онегина, во всяком случае, давно поняла, что Онегин, «кто б ни был он, уж верно был не Грандисон». Она теперь любит его такого, какой он есть на самом деле. И если раньше она страдала, присвоив себе «чужой вос­торг, чужую грусть», то теперь, любя живого, настоящего, а не выдуманного Онегина, она страдает не вычитанными из книг страданиями, а своими собственными. И теперь у нее больше оснований погибнуть от любви, от борьбы между чувством любви и супружеским долгом.

Но и здесь ожидания читателя оказываются обману­тыми: Татьяна не погибнет от любви, более того, она даже не обнаружит «немых своих страданий». (Весь ее монолог, обращенный к Онегину в их последнем свидании, построен на контрастах. С одной стороны:

А с другой — каким холодом веет от ее слов:

А вслед за этими словами: «Я плачу... если вашей Тани вы не забыли до сих пор...» И как мужественно она за­канчивает свою отповедь:

Итак, «стоит взглянуть на роман, чтобы увидеть, что весь он построен на невозможности: полное соответствие первой и второй части при совершенно противоположном смысле выражает это до конца ясно: письмо Татьяны — письмо Онегина; объяснение в беседке — объяснение у Татьяны, и читатель, обманутый этим, не замечает даже, до чего переменились коренным образом и герой и героиня, и что Онегин в конце не только совершенно не тот, что в начале романа, но явно ему противоположен, как дей­ствие в конце противоположно действию в начале. Ха­рактер героя динамически изменился, так же как измени­лось течение самого романа, и, что самое важное, именно это изменение характера оказалось одним из важнейших средств для развертывания действия» (Выготский Л.С.)

Противоречие - один из законов жизни, по мнению Пушкина. Характеризуя Татьяну, он утверждает:

Поэтому не случайно в романе, реалистически отра­жающем жизнь, принцип противоречия выступает как один из главных конструктивных приемов.

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

← Глава 3

← Глава 4

← Глава 5

← Глава 6

← Глава 7

События, описанные в главе о путешествиях Онеги­на, происходят одновременно с событиями седьмой главы и в следующие два года. По уцелевшим отрывкам этой главы и по рассказу о странствиях Онегина (в восьмой главе) можно установить маршрут путешествия Онегина. Оставив «свое селенье», он возвращается в Петербург. Из Петербурга «июня третьего числа» выезжает в Москву:

Нетрудно заметить, что это — радищевский маршрут. Из Москвы «он в Нижний хочет, в отчизну Минина». Затем плывет по Волге в Астрахань, а оттуда едет на Кавказ. На­конец, герой едет в Крым и встречается с Повествователем в Одессе, где «бродит» с ним «по берегам Эвксинских вод» (латинское название Черного моря). А потом «Онегин, очень охлажденный и тем, что видел, насыщенный, пустился к невским берегам».

«Можно выделить три стороны в изложении маршрута Онегина и его впечатлений: 1) отбор городов и мест связан с историческими и патриотическими воспоминаниями; это уже не всеобщая история „от Ромула до наших дней", а русская история... от Новгородского веча — до совре­менности, когда идет борьба за Кавказ; 2) наряду с этим явно пробивается мысль о народных движениях, о борьбе за свободу („мятежный колокол" Новгорода, Стенька Разин). П. Катенин писал П. Анненкову в 1853 г. о Путе­шествии Онегина, что „сверх Нижегородской ярманки и Одесской пристани Евгений видел военные поселения, и тут были замечания, суждения, выражения слишком резкие для обнародования". (...)
3) быстро сме­няющиеся картины своеобразной панорамы, проходящей перед Онегиным, очень сжаты, но при всем лаконизме изображения поэт вводит детали, характеризующие жизнь и быт страны и ее народа, находит каждый раз что-то характерное...

Характер рассказа о странствиях Онегина и его идейно-художественная функция, композиционное место исключенной главы ясны. Она имеет непосредственное отношение к вопросу о судьбе героя, показывая, в каком направлении мог развиваться его образ, по крайней мере в одном из возможных вариантов». Глава о странствиях Онегина не вошла в окончательный текст романа.

Глава 8 →

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

← Глава 3

← Глава 4

← Глава 5

← Глава 6

В седьмой главе Ольга выходит замуж за улана и уезжает с ним в полк; Татьяна посещает дом Онегина; мать Татьяны решает везти ее в Москву; Татьяна проща­ется с родными местами; Ларины едут в Москву; Татьяна в Москве, характеристика московского общества. Самое главное в седьмой главе — это развитие чувства любви Татьяны к Онегину. Даже перед дуэлью Онегина и Ленско­го автор не забывает напомнить об этом:

Тоскующая Татьяна неожиданно заходит в опустелый «господский» дом, где еще так живо ощутимо недавнее присутствие Онегина, где о нем напоминает каждая ме­лочь — и забытый на бильярде кий, и манежный хлыстик на смятом канапе, «и стол с померкшею лампадой, и груда книг», и «кровать, покрытая ковром», и «лорда Байрона портрет», и чугунная статуэтка Наполеона. В результате знакомства Татьяны с библиотекой Онегина, с пометками, делавшимися им на любимых книгах, перед ней полностью раскрывается его внутренний мир. «Так Пушкину удается разрешить, казалось бы, неразрешимую задачу: Онегина в главе нет, и в то же время он — причем не субъективно, в мыслях и переживаниях влюбленной в него Татьяны, а объективно, так сказать, материально, в самом воздухе его „модной кельи", в обстановке, в книгах,— здесь присутствует» .

Татьяна «просит позволенья пустынный замок наве­щать, чтоб книжки здесь одной читать»:

«Итак, в Татьяне, наконец, совершился акт сознания; ум ее проснулся. Она поняла, наконец, что есть для челове­ка интересы, есть страдания и скорби, кроме интереса страданий и скорби любви. Но поняла ли она, в чем именно состоят эти другие интересы и страдания, и, если поняла, послужило ли это ей к облегчению ее собственных страданий? Конечно, поняла, но только умом, головою, потому что есть идеи, которые надо пережить и душою и телом, чтоб понять их вполне, и которых нельзя изучить в книге. И потому книжное знакомство с этим новым миром скор- бей, если и было для Татьяны откровением, это откровение произвело на нее тяжелое, безотрадное и бесплодное впе­чатление; оно испугало ее, ужаснуло и заставило смотреть на страсти, как на гибель жизни, убедило ее в необходимо­сти покориться действительности, как она есть, и если жить жизнию сердца, то про себя, во глубине своей души, в тиши уединения, во мраке ночи, посвященной тоске и рыданиям. Посещения дома Онегина и чтение его книг приготовили Татьяну к перерождению из деревенской девочки в свет­скую даму, которое так удивило и поразило Онегина» (В.Белинский).

С чувством страха Татьяна воспринимает решение матери «в Москву отправиться зимой»:

И тут Повествователь раскроет нам русскую душу «Татьяны милой»:

В это трудное для Татьяны время Повествователь не покидает ее ни на минуту. Он вместе с нею тащится в возке в Москву и сетует на то, что «теперь у нас дороги плохи, мосты забытые гниют». Вместе с нею он въезжает в Москву:

Он подсмотрит ее первое утро в Москве и с грустью сообщит, что «ей нехорошо на новоселье»:

Он вместе с ней войдет в московский свет и от себя, и от нее скажет о нем резкие, беспощадные слова:

Поэт еще раз напомнит читателю, что и в Москве мысль об Онегине не покидает Татьяну:

Повествователь поздравит милую Татьяну с победой и оставит ее на целых два года, а сам вернется к своему герою, сделав, наконец, вступление к роману:

Что обрадовало Повествователя в судьбе Татьяны? «Важный генерал» сразу разглядел в Татьяне то, что дорого в ней автору. И поэт спокоен за судьбу Татьяны. Он умолчит о тех душевных муках, какие пережила Татьяна, вынужденная выйти замуж не но любви. О них она потом сама скажет Онегину:

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

← Глава 3

← Глава 4

← Глава 5

Шестая глава содержит развязку событий. Она состоит из следующих частей: характеристика провинциального дворянства; характеристика Зарецкого; дуэль Онегина с Ленским (Ленский вызывает Онегина на дуэль; Онегин, приняв вызов, «обвинял себя во многом»; перед дуэлью Ленский навещает Ольгу; Ленский пишет в ночь перед дуэлью свою предсмертную элегию; Онегин убивает Лен­ского на дуэли).

Характеристика провинциального дворянства и За­рецкого как наиболее яркого представителя этой среды нужна как бытовой фон поединка. Вмешательством в ссору Онегина с Ленским старого дуэлиста, злого сплетника Зарецкого мотивируется та готовность, с которой Онегин принял вызов Ленского. И дальше автор осуждает Онеги­на :

Но поэт не оправдывает и Ленского. Романтик по мировосприятию, он не знает жизни, не умеет разбираться в людях. Для него характерны крайности в оценке людей: Ольгу, которой он посвятил столько нежных элегий, теперь без всяких к тому оснований называет ветреной.

Встретившись перед поединком с Ольгой, «он видит: он еще любим; уж он, раскаяньем томим, готов просить у ней прощенье». Но теперь до гиперболических размеров разра­стается в его воображении шутка Онегина:

Вчерашний друг — сегодня в его представлении «раз­вратитель», «червь презренный, ядовитый». Таков роман­тик, возвышенный мечтатель в соприкосновении с обыкно­венной жизнью...

Заканчивается тот этап в развитии конфликта, который держался на двух параллельных фабульных линиях (Оль­га — Ленский, Татьяна — Онегин): Ленский убит, Ольга уходит со страниц романа, Онегин уезжает... Но сюжет — развитие чувства любви Татьяны к Онегину — не прерыва­ется. Онегин живет в воображении Татьяны. Не случайно поэтому, сделав седьмую главу эпилогом по отношению к фабульной линии Ленский — Ольга, автор только мимо­ходом говорит об отъезде из деревни Онегина.

Глава 7 →

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

← Глава 3

← Глава 4

Содержание пятой главы: святочные гадания в доме Лариных; сон Татьяны; характеристика провинциального дворянства. Описание зимы, преданий простонародной старины, святочных гаданий — все это объяснение тех особенностей характера Татьяны, которых не понял Онегин и за которые любит ее Повествователь:

Сон Татьяны — одно из самых поэтических и таин­ственных мест романа. Это очень своеобразный, тонкий поэтический прием. С помощью сна раскрывается отноше­ние Татьяны к гостям, которых она ждет на свои именины: они особенно неприятны ей теперь, после того, как она узнала Онегина. Чудища, приснившиеся ей,— это тот мир, в котором она живет: так подсознательно она его воспри­нимает.

Онегин продолжает жить в ее воображении, все по- прежнему связано с ним, хотя прошло уже полгода со времени их объяснения. За эти полгода он ни разу у Лари­ных не был, поэтому появление его на именинах будет воспринято Татьяной как неожиданность (приснившийся медведь, по народным преданиям, предсказывает случай, неожиданность), причем такая, которая оживит ее на­дежды:

Во сне ее счастью быть вместе с Онегиным помешали Ольга и Ленский:

Сон Татьяны - это своеобразное отражение ее буду­щих отношений с Онегиным. Они будут развиваться по линии неожиданностей: неожиданная встреча на именинах оживит надежды Татьяны; неожиданная ссора Онегина с Ленским, дуэль, смерть Ленского, отъезд Онегина из деревни убьют эти надежды; гуляя по родным полям, Тать­яна неожиданно для себя окажется около дома Онегина и войдет в него; неожиданно «модная келья» Онегина, книги с заметками на полях откроют Татьяне настоящего Онегина; потом будет новая неожиданная встреча, неожи­данное письмо Онегина, полное любви к ней; неожиданно для самой себя она еще раз открыто и прямо скажет Онеги­ну о своей любви.

Сон Татьяны проясняет вопрос, зачем рядом с Татьяной и Онегиным даны Ольга и Ленский. Их любовь, их будущее заурядное семейное счастье — вот отгадка, почему Онегин не хотел ограничить свою жизнь «домашним кругом» и... оправдание его в глазах Татьяны.

Глава 6 →

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

← Глава 3

Четвертая глава не сразу начинается с отповеди Онеги­на. События развиваются в ней в такой последовательно­сти: авторская характеристика Онегина; отповедь Онегина Татьяне; отповедь Онегина в оценке Повествователя, рас­суждения его о друзьях, родне, любви; рассказ о «след­ствиях» свидания для Татьяны; «картины счастливой любви» Ольги и Ленского; изображение жизни Онегина в деревне. Такое расположение сцен в этой главе подчине­но развитию главной сюжетной пружины: чувства Татьяны к Онегину.

Итак, отповеди предшествует авторская характеристи­ка Онегина (о его отношении к любви, к женщинам). Онегин не разделяет таких пошлых истин света, как, на­пример:

«В любви считаясь инвалидом», Онегин к моменту встречи с Татьяной

Отсюда - назидательный, нравоучительный тон его ответа Татьяне. Собственно, что такое его ответ? Это пре­жде всего исповедь, чистосердечное признание в том, что он не хочет ограничить жизнь свою «домашним кругом». А если б он пленился «семейственной картиной», то другой невесты, кроме нее, не искал бы:

Как должна была понять эти слова влюбленная в него Татьяна? Как признание в любви к ней.

И дело только в том, что он не хочет ограничить жизнь «домашним кругом». Большую часть своей исповеди Оне­гин посвящает именно этому своему нежеланию и пугает Татьяну картиной несчастного супружества:

Нарисовав мрачные картины семейной жизни, Онегин, как может, утешает и поучает Татьяну:

Отповедь Онегина Татьяне не только не охладила ее чувства к нему, но усилила его:

Значит, отповедь Онегина Татьяне — это не самый драматичный момент в их отношениях, это еще только начало, это завязка их своеобразного романа.

Повествователь поступок Онегина назвал благород­ным, причем заметил, что «не в первый раз он тут явил души прямое благородство». Но он отчуждает от себя героя, потому что тот не понял Татьяны. Онегин не разгля­дел самого главного в Татьяне: Татьяна — одна из тех цельных поэтических натур, которые могут любить только один раз. Он поймет это в самом конце романа, когда она в своей отповеди ему так же открыто и доверчиво, как в письме, скажет: «Я вас люблю (к чему лукавить?)»,— и уйдет, а он останется, «как будто громом поражен».

Поэтому Повествователь, прежде чем развеселить во­ображение читателя «картиной счастливой любви», гово­рит:

А дальше идет «картина счастливой любви» Ольги и Ленского. Эта картина объясняет Татьяне, почему Оне­гин не хочет ограничить свою жизнь «домашним кругом». Собственно, она подсознательно чувствует, что роман Оль­ги и Ленского помешал ее счастью: картина их будущей семейной жизни способна охладить не только Онегина...

Глава 5 →

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

← Глава 2

В третьей главе, посвященной преимущественно Тать­яне, начинается развитие конфликта. Ее содержание: Онегин знакомится с семьей Лариных; Татьяна влюбля­ется в Онегина; Татьяна страдает; Татьяна пишет письмо Онегину и ждет ответа.

Татьяна один раз увидела Онегина и полюбила его, и этому первому чувству она останется верной на всю жизнь. Объясняют это тем, что мечтательная Татьяна, наделенная пылким воображением и своенравной душой, с первого взгляда узнала в Онегине тот идеал, представле­ние о котором составила по сентиментальным романам. Разумеется, так оно и было, но это не все. Потом, когда Онегин уедет из деревни и Татьяна познакомится с его книгами, она поймет, что Онегин совсем не таков, каким она представила его себе. Она почти разгадала Онегина — и не разлюбила его. Дело в том, что Татьяна интуитивно уловила сходство между Онегиным и собой и поняла, что они созданы друг для друга:

Сам факт, что Татьяна написала письмо, объясняют ее простотой, доверчивостью, неведением обмана. Однако не так уж она простодушна; она понимала, на что шла:

Мы помним, какие душевные муки пережила Татьяна, прежде чем послала письмо Онегину:

Она смело делает этот шаг, потому что ее удивительно тонкая интуиция помогла ей сразу увидеть благородство Онегина:

А сколько страданий испытала она в ожидании ответа!

Таким образом, первые три главы романа — это про­странная экспозиция. И только во второй половине третьей главы начинает завязываться конфликт: Татьяна полюби­ла Онегина и написала ему письмо.

Глава 4 →

О некоторых особенностях системы образов, сюжета и композиции романа «Евгений Онегин»

← Глава 1

Вторая глава посвящена в основном Ленскому. Со­держание ее: занятия Онегина в деревне, его взаимоотно­шения с соседями; характеристика Ленского, любовь Лен­ского к Ольге; характеристика Ольги и Татьяны; характе­ристика Лариных. Глава статична, в ней почти нет движе­ния. Она вся построена по принципу параллелизма: Онегин и Ленский, Ленский и Ольга, Ольга и Татьяна, Татьяна и Онегин.

Оказавшись в деревне, Онегин сближается с Ленским, и они становятся «от делать нечего друзья». Ленский и Онегин противоположны по восприятию жизни, по отно­шению к ней: с одной стороны, романтик, идеализирующий жизнь, с другой — холодный скептик, во всем разочаро­вавшийся. «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой». Их сближает тот круг социально-политических, этических и философ­ских вопросов, который был общим для всей передовой дворянской молодежи:

Другая параллель: Ленский — Ольга. Они не противо­положны, но они и не сходны. Ольга — заурядная, посред­ственная натура, хотя и очень мила:

И когда потом Онегин скажет о ней:

мы не обидимся вместе с Ленским, а будем на стороне Онегина.

Пока непонятно, как Ольга могла стать предметом безумной любви поэта. Они сходны только в одном: в без­думном отношении к предмету своей любви.

Жажда любви, стремление быть любимым, свойствен­ные юному возрасту (Ленскому нет еще и восемнадцати лет), не позволяют Ленскому разглядеть, что Ольга не стоит такой любви, на какую он, поэт, способен. По­нятно, почему он «сухо отвечал» на замечание-вопрос Онегина: «Неужто ты влюблен в меньшую?.. Я выбрал бы другую, когда б я был, как ты, поэт». А Ленский, собственно, и не выбирал:

Таково его душевное состояние: неважно, кого любить, лишь бы любить и быть любимым. Это то, что Онегин назы­вает «горячкой юных лет».

И Ольга любит Ленского потому, что хочет любить, потому, что видит, чувствует его любовь к себе. Она и не подозревает, какой огонь зажгла в душе поэта, ей не­доступны такие тонкие его размышления, как, например: «Он верил, что душа родная соединиться с ним должна». И неудивительно, что, оплакав его гибель, Ольга вскоре выходит замуж за улана: ею руководит та же потребность любить и быть любимой.

Ленский и Повествователь... Повествователь критиче­ски относится к Ленскому как поэту-романтику и судит его поэзию за бессодержательность и слащавость:

Но Ленский дорог ему как человек особого душевного склада; ему мила его душевная тонкость, «пылкий и до­вольно странный ум»:

Ленский близок Повествователю и своим поэтическим вдохновением. Повествователь любит в нем свою соб­ственную юность, любит в нем то душевное состояние, которое с годами безвозвратно уходит, — состояние возвы­шенной мечтательности. Не всем дано пережить в юности такое состояние, а кто пережил его, тот дорожит им хотя бы как воспоминанием. Не потому ли и Онегин так снисхо­дительно слушает Ленского:

Попробуем, забегая вперед, разобраться, что означает гибель Ленского. В Ленском персонифицировано особое душевное состояние, свойственное юности. Он уходит из жизни так же закономерно, как уходит из жизни человека эта прекрасная пора. Поэтому так трогательно-возвышен­но описана его смерть:

Автор «уводит» Ленского из жизни потому, что он интересен и дорог ему (и читателю) только своим душев­ным состоянием юношеской возвышенности. Такое состоя­ние не вечно. В каком направлении мог развиваться Ленский?

Две возможные дороги жизни Ленского намечены автором: одна — путь великого поэта или крупного обще­ственного деятеля, другая — обыкновенный удел помещи­ка маниловского типа. Обе ведут к гибели: первая -— к физической, вторая — к моральной. Ленский же «из Германии туманной привез учености плоды: вольнолюби­вые мечты, дух пылкий и довольно странный».

Трагическая гибель Ленского намечена эпиграфом к шестой главе. «Там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не больно» (Петрарка). А вот как объясняет неизбежность трагической гибели Ленского А. И. Герцем: «Рядом с Онегиным Пуш­кин поставил Владимира Ленского, другую жертву русской жизни, оборотную сторону Онегина. Это - острое страда­ние рядом с хроническим. Это — одна из тех целомудрен­ных, чистых натур, которые не могут акклиматизироваться в развращенной и безумной среде; приняв жизнь, они больше ничего не могут принять от нечистой почвы, разве только смерть. Эти отроки — искупительные жертвы — юные, бледные, с печатью рока на челе, проходят как упрек, как угрызение совести, и печальная ночь, в которой „они существовали", становится еще чернее».

Не потому ли автор, осуждая Онегина, не захотевшего сказать юному поэту «охладительное слово» и предотвра­тить дуэль, в то же время сочувствует ему: тень юноши станет теперь постоянным спутником его.

Третья параллель: Татьяна — Ольга. Здесь они даны как натуры противоположные по внешнему и внутреннему облику:

Наконец, четвертая параллель: Татьяна — Онегин. Они еще ни разу не встретились, но в нашем читательском восприятии оказались рядом: мы догадались, что будет еще одна линия любовных отношений, и не потому, что нам «подсказали» соседи Лариных, а потому, что авторская характеристика Татьяны определенным образом соотно­сится с авторской характеристикой Онегина.

Что же общего между ними? Это: самобытность Татьяны — «неподражательная странность» Онегина; ее мечтательность — его «мечтам невольная преданность»; она скучает в обществе — он нелюдим и разрывает связи с соседями; «ее изнеженные пальцы не знали игл» — «труд упорный ему был тошен».

Не менее важно и то, что отличает их друг от друга: близость Татьяны к народным основам жизни — оторван­ность Онегина от народных корней; простота, незнание обмана, доверчивость Татьяны - умудренность жизнен­ным опытом Онегина; Татьяна не знает разочарований — Онегин пресыщен жизнью, охлажден, разочарован. Это те различия, которые можно установить по первым двум главам. В последующих главах они раскроются более глубоко, так же как и черты сходства.

Характеристика Лариных тоже дана по принципу параллелизма. Она соотносится в нашем представлении с характеристикой петербургского света, только что остав­ленного Онегиным. Нам интересно, будет ли тронут Онегин милой простотой Лариных, поймет ли то, что дорого По­вествователю в этом семействе, заметит ли обычаи просто­народной старины или все уничтожит своим скептическим, высокомерным взглядом.

Какое место занимает Повествователь во второй главе? Он открыто заявляет о себе только в последних строфах, перекликающихся с последними строфами первой главы: те же рассуждения о плодах поэтического труда, но ши­ре — о смысле жизни. Легкая жизнь не для Повествовате­ля — он «разумеет ее ничтожность», ему было б грустно мир оставить «без неприметного следа»: